На приходе отметили престольный праздник.

28 августа Церковь Христова вспоминает Успение Пресвятой Богородицы. Этот двунадесятый праздник — храмовое торжество нашего прихода. Накануне клирики и прихожане молились за всенощным бдением с литиёй и чином погребения Божией Матери, в сам день праздника были совершены две Божественные литургии: раннюю возглавил священник Димитрий Сериков, позднюю — иеромонах Афанасий.
В своём Слове на Успение Богоматери видный богослов-литургист 20 века протопресвитер Александр Шмеман говорит так:
«В августе празднует Церковь конец земной жизни Марии, смерть Её, которую называют Успением: словом, в котором соединяются сон, блаженство, мир, успокоение, радость.
Церковь поминает смерть Той, чей Сын победил смерть, воскрес из мёртвых и нам даровал обещание последнего воскресения и торжества жизни неумирающей. И вот сущность и смысл этой смерти, может быть, лучше всего переданы на той иконе, которая в день праздника Успения полагается в центре храма и составляет как бы средоточие всего празднования. На иконе этой изображена Божия Матерь на смертном одре, мёртвая. Вокруг Неё стоят апостолы Христовы, а над Ней — Сам Христос, держащий в руках Своих Мать Свою живую и навеки с Ним соединённую. Таким образом, мы видим смерть и то, что уже совершилось в этой смерти: не разлука, а соединение, не печаль, а радость, и в пределе, на последней глубине — не смерть, а жизнь. „По рождестве Дева, и по смерти — жива“, — поёт Церковь, взирая на икону, и прибавляет: „в рождестве Ты сохранила девство, а в успении мира не оставила…“
И вот приходят на память слова одной из самых глубоких и прекрасных молитв, обращённых к Марии. Молитвы, в которой Мария названа „зарей таинственного дня“. „Радуйся, заре таинственного дня!“ Словно именно свет этой зари льётся из праздника Успения, словно созерцая эту смерть, стоя у этого смертного одра, — мы понимаем, что смерти больше нет, что само умирание человека стало актом жизни, вхождением его в большую жизнь, в жизнь жительствующую. Ту, Которая всю Себя отдала Христу, до конца возлюбила Его, Он встречает у этих светлых дверей умирания — и вот, смерть становится радостной встречей, и вот, жизнь одолевает, и вот, над всем воцаряется радость и любовь. Она — Мария, Дева, Мать — одна из нас.

Веками вглядываясь, вдумывалась, вживалась Церковь в смерть Той, что была Матерью Иисуса, дала жизнь нашему Спасителю и Господу, всю Себя — вплоть до стояния у креста — отдала Ему. И в этом созерцании Церковь видела, находила, ощущала не страх, не ужас, не конец, а лучезарную, подлинно пасхальную радость. „На бессмертное Твоё успение собрались мы“, — поёт Церковь в первом же песнопении этого праздника, и сразу же, в этих первых, начальных словах выражает саму сущность этой радости. „Бессмертное успение“. „Бессмертная смерть“.

Что же значит это противоречивое, на первый взгляд абсурдное словосочетание? В празднике Успения — вся радостная тайна этой смерти, нам раскрываемая, становящаяся нашей радостью… Ибо если смерть — это ужас и горе разлуки, нисхождение в страшное одиночество и тьму, то всего этого нет в смерти Девы Марии. Ибо смерть Её, как и вся жизнь, — только встреча, только любовь, только приближение к немеркнущему, невечернему свету вечности и вхождение в него. „Совершенная любовь побеждает страх“, — говорит апостол любви Иоанн Богослов. И потому нет страха в бессмертном успении Девы Марии. Смерть здесь побеждена изнутри, освобождена от всего того, что наполняет и ужасом, и безнадёжностью. Можно сказать: сама смерть становится жизнью и торжеством жизни. Смерть становится „зарей таинственного дня“. И поэтому в этом празднике нет печали, нет надгробного рыдания, нет горя: только свет, только радость. Словно для каждого из нас, приближающихся к этому неизбежному порогу, — открывается уже дверь, и из неё падают, сияют лучи грядущей победы, грядущего Царства Божия.

В эти августовские дни, когда предела красоты достигает природный мир и как бы сам становится хвалой, надеждой, знаком иного мира, в этом особом праздничном свете звучат слова молитвы: „В молитвах неусыпающую Богородицу смерть и умерщвление не удержали. Ибо к жизни перешла Мать самой жизни…“ Смерть, перестающая быть смертью. Смерть, светящаяся вечностью и бессмертием. Смерть — не разлука, а соединение. Не печаль, а радость. Не поражение, а победа. Вот что празднуем мы в день Успения Пречистой Матери, предчувствуя, предвосхищая, утверждая уже занимающуюся зарю таинственного дня».

Предлагаем вашему вниманию фоторепортаж с праздничных богослужений.

С уважением, иеромонах Афанасий (Иванов)